И надо сказать, усердно исполнял он свою обязанность: на дворе у него никогда ни щепок не валялось, ни copy; застрянет ли в грязную пору где-нибудь с бочкой отданная под его начальство разбитая кляча-водовозка, он только
двинет плечом — и не только телегу, самое лошадь спихнет с места; дрова ли примется он колоть, топор так и звенит у него, как стекло, и летят во все стороны осколки и поленья; а что насчет чужих, так после того, как он однажды ночью, поймав двух воров, стукнул их друг о дружку лбами, да так стукнул, что хоть в полицию их потом не веди, все в околотке [В околотке — в окружности, в окрестности.] очень стали уважать его; даже днем проходившие, вовсе уже не мошенники, а просто незнакомые люди, при виде грозного дворника отмахивались и кричали на него, как будто он мог слышать их крики.
Неточные совпадения
Расправляя
плечи,
двигая локтями, он уверенно сказал...
Перешли в большую комнату, ее освещали белым огнем две спиртовые лампы, поставленные на стол среди многочисленных тарелок, блюд, бутылок. Денисов взял Самгина за
плечо и
подвинул к небольшой, толстенькой женщине в красном платье с черными бантиками на нем.
— Смирно-о! Эй, ты, рябой, — подбери брюхо! Что ты — беременная баба? Носки, носки, черт вас возьми! Сказано: пятки — вместе, носки — врозь. Харя чертова — как ты стоишь? Чего у тебя
плечо плеча выше? Эх вы, обормоты, дураково племя. Смирно-о! Равнение налево, шагом… Куда тебя черти
двигают, свинья тамбовская, куда? Смирно-о! Равнение направо, ша-агом… арш! Ать — два, ать — два, левой, левой… Стой! Ну — черти не нашего бога, ну что мне с вами делать, а?
И Кузьма перебросил на левое
плечо салфетку, взял вилку и ножик,
подвинул к себе расстегай, взмахнул пухлыми белыми руками, как голубь крыльями, моментально и беззвучно обратил рядом быстрых взмахов расстегай в десятки узких ломтиков, разбегавшихся от цельного куска серой налимьей печенки на середине к толстым зарумяненным краям пирога.
Азинус идет к той же стенке,
плечом подвигает Погоновского дальше и вытягивается на его месте.
Матюшка повернул Оксю за
плечо и так
двинул в спину, что она отлетела сажени на три. Эта выходка сопровождалась общим хохотом.
Ефим принес горшок молока, взял со стола чашку, сполоснул водой и, налив в нее молоко,
подвинул к Софье, внимательно слушая рассказ матери. Он двигался и делал все бесшумно, осторожно. Когда мать кончила свой краткий рассказ — все молчали с минуту, не глядя друг на друга. Игнат, сидя за столом, рисовал ногтем на досках какой-то узор, Ефим стоял сзади Рыбина, облокотясь на его
плечо, Яков, прислонясь к стволу дерева, сложил на груди руки и опустил голову. Софья исподлобья оглядывала мужиков…
— Выбрал время! — крикнул Никон,
двигая руками и
плечами, раскачиваясь и свирепея.
— Прекрасно-с! — и с этим генерал неожиданно прискакнул ко мне петушком, взял меня руками за
плечи,
подвинул свое лицо к моему лицу, нос к носу и, глядя мне инквизиторски в глаза, заговорил: — А позвольте спросить вас, когда празднуется день святого Филимона?
Но Петр и Василий не слушали матери,
двигали только
плечами и продолжали стоять против отца.
Он
подвинул левую ногу, голова его ушла в
плечи, и, когда толстяк-придворный последним торопливо исчез в кулисе, Гамлет, с середины сцены, одним могучим прыжком перелетел на подножие трона.
— Детский страх!.. Мечта, послышалось мне, иль просто ветер дунул, — говорил себе Долинский, стараясь взять над собою силу, а панический, суеверный страх сам предупреждал его, а он брал его за
плечи,
двигал на голове его волосы и через мгновение донес до его слуха столь же спокойный и столь же отчетливый звук от оборота второй страницы.
Я только
плечами двинул и прислушиваюсь…
Аркадий остановился с открытым ртом, потому что не мог говорить от восторга. Вася держал его за
плечи, глядел ему во все глаза и так
двигал губами, как будто сам хотел договорить за него.
Михайла (пожимает
плечами и разводит руками). Ну, а как я
двину?
Она была некрасива и не молода — Володя отлично знал это, но почему-то он был не в силах не думать о ней, не глядеть на нее, когда она, играя в крокет, пожимала своими круглыми
плечами и
двигала гладкой спиной или же после долгого смеха и беготни по лестницам падала в кресло и, зажмурив глаза, тяжело дыша, делала вид, что ее груди тесно и душно.
И снова стало страшно, и непонятно, и чуждо все — до ужаса, почти до потери сознания. И мы все сразу заговорили, закричали, засуетились,
двигая стаканами, трогая друг друга за
плечи, за руки, за колена — и сразу замолчали, уступая непонятному.
Вокруг толпились солдаты и обитатели станционного поселка. Кучеренко, с рогожею на
плечах, возился над своим цилиндром, как медведь над чурбаном. С величественно-серьезным видом он
задвигал около цилиндра рукою, как будто вертел воображаемую ручку шарманки, и хрипло запел...
Поднял высоко
плечи — и оскалился, делая вид, что смеется, но не смеясь, с той потребностью
двигать и играть лицом, какая бывает у людей скрытных и почему-либо таящихся, когда они остаются наконец одни.